Сегодня день рождения великого французского поэта Артюра Рембо. Есть величие, которое не укладывается ни в какие привычные рамки или определения. Оно не измеряется категориями добра и зла, восторга или ужаса. Артюр Рембо – великий, наверное, величайший поэт. Поэт, который заставляет остолбенеть. Его невозможно любить или не любить. Он стоит вне всякого понимания. Но после того, как мы знакомимся с его поэзией, поэзия других авторов стремительно исчезает, испаряясь как дым.

Евгений Головин, который сам был изумительно тонким поэтом, писал о Рембо:

Эти французские мэтры

Бенсерад или Вуатюр

Какие к черту поэты

Кроме тебя Артюр

Рембо строит мир, в котором напряжение бытия достигает предела. В нем нет места ситуациям, отношениям между людьми, нет общества и политики, нет семьи и быта. Есть только голая жизнь, абсолютность солнечного света, жестокая невинность стихий. То, что человечество переживает столетиями, что растянуто на сотни тысяч страниц романов и поэм, а ведь и в них мы стараемся уже зафиксировать вершину нашего опыта, содержится у Артюра Рембо в нескольких строчках. Такое впечатление, что эти стихи пишет не индивидуум, а целый человеческий род, эйдос человека  – еще не расчлененный, не распавшийся на атомарную массу.

Она Альме? — В рассветные часы

Исчезнет ли она как мертвые цветы?

У бесконечного простора, где, наверно,

Дыханье города душисто чрезмерно.

Это — прекрасно, это — неизбежно

Для Флибустьера и Рыбачки нежной,

А также потому что маски верят

Над чистым морем в свет ночных мистерий.

О чем говорит Рембо? Что он воспевает? Какие картины созерцает? Кто они, его персонажи, его маски и характеры, намеченные подчас одним штрихом, будто мы должны и так знать о них все. О египетской певице Альме, от которой люди слышат только голос – голос без тела, как в стихотворении Болеслава Лесьмяна о 12 молотах… Или Альме – это другое имя души – испанское alma? Мы не знаем ничего о душистом городе и о находящейся рядом с ним бухте. Ни координат, ни названий. Но в этих строках присутствие реальнее самой достоверной и задокументированной реальности. В этом городе был каждый из нас – во снах, наяву, когда-то очень давно или, наоборот, далеко в будущем.

Рембо бывает не только нежным и солнечным, но и диким. Он ненавидит тепло, без колебаний распознавая в нем гниение. Там где тепло, там исчезает жизнь, растекается трупной влагой напряженный смысл бытия. Отсюда эстетика предельного поэтического Норда. И снова Головин понял это лучше, чем кто-либо:

Для быдла одна свобода

Ютиться в своих городах.

Я знаю, спасенье от холода

Надо искать во льдах

Бытие во льдах Артюра Рембо повторяет маршрут Артура Гордона Пима или капитана Гаттераса. На северном полюсе спит сердце Меркурия. Вдали от понятного, банального, предсказуемого, механического, просчитываемого таится природа жизни, сущность человека, тайное семя нашей свободы. Свободу никто не может дать. Ее надо завоевать, вырвать с сердцем, добыть и отстоять. Все, на что у нас есть разрешение, – это рабство. И Артюр Рембо следует за этой свободой, куда бы ни завел его путь солнечного восстания.

Как и у Фридриха Ницше, у Артюра Рембо была только одна любовь – l’Eternite, Вечность.

Elle est retrouvee.

Quoi? — L’Eternite.

C’est la mer allee

Avec le soleil.

Она нашлась.

Что? Вечность!

Это море, идущее

С солнцем вместе.

Всего доброго, вы смотрели «Директиву Дугина» о Артюре Рембо и немного о Евгении Головине.

Есть заветы, которым невозможно следовать. Например, такой:

В нервах, в планетах, в природе

Бьется черный экстаз.

В озаренном водороде,

Поэты, ищите Ортанз.