Митрополит Киевский Иларион
В 1051 году в Киеве, как доносит до нас «Повесть временных лет», «поставил Ярослав Лариона митрополитом, русина, в святой Софии, собрав епископов». Заметим: до этого все киевские митрополиты были греками.
«Муж благ, книжен и постник»[1], по выражению летописца, Иларион написал «Слово» как архиерейское послание пастве. «Слово» является едва ли не единственным памятником XI века, в котором употреблено словосочетание «русский народ »[2], а не обычное для того времени понятие «Русская земля». Именно здесь можно найти истоки важнейших для всей русской философии проблем: русского народа, места его в мировой истории; сути православия; русской державности, понимаемой не как самоцель, а как средство удержания народной жизни в традициях православной веры.
В «Энциклопедии Русской цивилизации» об этом замечательно сказано: «В этом стремлении к христианской святыне как к национальному идеалу — истоки русской соборности, «собранности» вокруг Церкви, сознание духовной общности народа, коренящейся в общем служении и долге. Соборность — это единство народа в исполнении христианского долга и самопожертвовании, в стремлении посильно приблизится к Богу, «обожиться», «освятиться», воплотить в себе нравственный идеал Православия»[3].
По сути, «Словом » митрополит Илларион положил начало русской философии истории, которая мыслится им как единение Бога с народом. Соборность возникает тогда, когда общность территории и происхождения соединяется с общностью религиозной судьбы. Судьба Руси имеет истоком личную судьбу каждого и зависит от нее. Иначе говоря, истинная соборность является там, где у целого народа и каждого человека есть единение духовное. Оно требует, прежде всего, изменения состояния человеческих душ, и здесь митрополит Иларион ставит вопрос, что может пробудить к этому изменению.
Данной проблеме посвящено главное творение Илариона — «Слово о законе и благодати»; сам автор подчеркивает: «И повествование наше — о законе, данном чрез Моисея, и о благодати и истине, явленной Иисусом Христом, и о том, чего достиг закон и чего — благодать. Прежде был дан закон, а потом — благодать, прежде — тень, а потом — истина»[4].
«Закон» — то, что в Ветхом Завете является внешним путеводителем нравственной жизни, а в обыденности, вне религиозного основания, соответствует понятию «морали», регулирующей поведение людей во всех областях общественной жизни.
«Благодать» — то, что позволяет не просто внешне, формально, соблюдать закон, но что нравственному закону придает внутреннее содержание, что меняет душу человека, делая его существом по-настоящему уже не только нравственным, но духовным. И – что самое главное – благодать даётся свыше, а не достигается одними усилиями жития человека. Автор труда подчеркивает, что без этого внутреннего содержания сам по себе нравственный закон является всего лишь мертвой буквой.
Глубину различия закона и благодати раскрывает ещё один отрывок из «Слова» Илариона: говоря об иудеях как внешних ревнителях закона, он пишет, что «иудеи ведь соделывали свое оправдание в мерцании свечи закона, христиане же созидают свое спасение в сиянии солнца благодати. Ибо иудейство посредством тени и закона оправдывалось, но не спасалось. Христиане же поспешением истины и благодати не оправдываются, но спасаются. В иудействе, тем самым, — оправдание, а в христианстве — спасение. И оправдание — в сем мире, а спасение — в будущем веке. Потому иудеи услаждались земным, христиане же — небесным»[5].
Вот подлинная глубина смысла! Внешнее следование закону оправдывает лишь земное, исполненность благодатью открывает дорогу к вечному и абсолютному. Преобразить внутренний мир человека способна только благодать, раскрывающаяся в тайне веры и форме религии. Вот почему секулярным образом, в отрыве от религии, чисто рационалистически суть нравственности не постичь: не дотянуться до нее от земных условностей и обстоятельств. Ведь христианство и его нравственность — это новое начало жизни человека, исполненного благодати, то есть силы Божией, даруемой человеку для перерождения (рождения свыше) и спасения. Но путь этот крайне труден: начинается он на земле, заканчивается же «на небесех» — на земле же пока нет даже подступов к началу его…
Батурин В.К., доктор философских наук, академик РАЕН почетный доктор Центра мир-системных исследованийПродолжение следует…
[1] Святая Русь: Исторический альманах. Энциклопедия Русской цивилизации.
- М., 2000. С. 314.
[2] Слово о законе, данном чрез Моисея, и о благодати и истине, явленной Иисусом Христом. И том, как закон миновал, а благодать и истина наполнила землю, и вера распространилась во всех народах, вплоть до нашего народа русского; и похвала великому князю нашему Владимиру, которым мы были крещены; и молитва к Богу от всей земли нашей». — М.: Молодая гвардия, 1990.С.113.
[3] Святая Русь: Исторический альманах. Энциклопедия Русской цивилизации.
- М., 2000. С. 314.
[4] Слово о законе, данном чрез Моисея, и о благодати и истине, явленной Иисусом Христом. И том, как закон миновал, а благодать и истина наполнила землю, и вера распространилась во всех народах, вплоть до нашего народа русского; и похвала великому князю нашему Владимиру, которым мы были крещены; и молитва к Богу от всей земли нашей». — М.: Молодая гвардия, 1990.С.107.
[5] Там же, с. 109.