Здравствуйте, вы смотрите программу «Директива Дугина». 5 сентября можно назвать Днем революционного террора. Зловещая дата.

В этот день в 1793 году Французский национальный конгресс официально провозгласил Режим Террора, который якобы был необходим для защиты завоеваний революции. А в ХХ веке, в эту же самую зловещую дату в 1918 году, большевицкий Совнарком, явно играя на исторических реминисценциях, провозгласил начало Красного Террора. Оба события логически связаны между собой. Во Франции и в России к власти пришли радикальные революционеры, представлявшие подавляющее меньшинство населения. Это были революционные элиты, безусловно, пассионарные, гиперактивные и жестокие. Но главное – они мыслили себя как сила, наделенная исторической миссией. Они были творцами будущего, и во имя этого будущего они безжалостно уничтожали прошлое. Революционная диктатура якобинцев или большевиков – это была диктатура времени, жесточайшим образом расправлявшаяся с прошлым, и более – с вечным. И те, и другие революционеры видели себя как могущество прогресса, модернизации, развития, уничтожающее косное сопротивление Традиции. В обоих случаях террор имел одну и ту же структуру, это был террор кровавого Модерна, обращенный со всей жестокостью и безжалостностью против Традиции.

Жертвами и якобинцев, и большевиков были представители всех трех традиционных сословий европейского – шире, индоевропейского – общества: священники, воинская аристократия, ноблессе во главе с королём или царём и крестьянство. Именно эти три социальные группы и составляли ось европейских обществ с незапамятных времен. И несмотря на то, что христианство принесло с собой веру в нового Бога – в истинного Бога Иисуса Христа, – оно не затронуло этой вечной системы индоевропейской традиции. Французская буржуазная революция и российская пролетарская были обращены жёстко против всех трех сословий – первая от имени взбунтовавшихся буржуа, мобилизованных масонскими фанатиками-сектантами, вторая – от имени городского пролетариата, которого, к слову, в России начала ХХ века практически не существовало как сколько-нибудь значимой социальной силы. Оголтелые фанатичные маниакальные группы революционеров, представляющих малый народ в смысле Огюста Кошена, обрушили террор практически на всё общество, где им удалось захватить власть.

Якобинский и большевицкий террор были геноцидом народного большинства и Франции, и России. Кровавые безумцы прогресса, демократии и коммунизма для защиты своей криминальной идеологии потопили в крови целые страны. Причём смысл революционного террора состоял не только в истреблении народа, но и в его устрашении. Отныне можно было верить только в Модерн и его мифы – свободу, равенство и братство, в масонскую триаду, позитивистскую науку и светскую власть. Всякий заподозренный в симпатии к Традиции, к религии, сословному обществу или аристократической системе ценностей безжалостно уничтожался. Бог был объявлен несуществующим. Священство подлежало поголовному истреблению, что в России, что в Вандее. Аристократия – особенно симпатизировавшая монархизму, но в целом вся аристократия – вырезалась под корень. А крестьянство, верное древним обычаям, превращалось в городскую чернь, лишенную рода, корней, обычаев предков.

С определенными оговорками судьбоносность Французской революции сегодня признана современной Европой. Масонские ценности кровавых якобинских террористов – это сегодня и есть ценности Евросоюза. Европа толерантна только к тем, кто признаёт ее антихристианские антитрадиционные модернистские и постмодернистские нормы, как истину в последней инстанции. Но если кто-то всерьез посмеет вступиться за Традицию, за индоевропейское наследие, за церковь, за вечность и бросить вызов современному миру, истинная – якобинская – революционная природа современной Европы немедленно даёт о себе знать. Тут же следуют обвинения в фашизме. Хотя нацизм Гитлера – это просто еще одна версия типично европейского модернистского по своей природе революционного террора. И пока Европа живёт в тени масонской антихристианской идеологии, она не может измениться. Кровавые тени Революции держат ее в тисках, раз и навсегда задав европейской цивилизации импульс движения в бездну.

Но и у нас в России кровавый призрак большевизма не изжит окончательно. Конечно, красный террор имел и собственно русское измерение. Отчуждение элиты от народа было столь велико, что исподволь копилась внутренняя ненависть – русского большинства к прозападной элите, относившейся подчас к своему же народу, как покоренному порабощенному местному населению. Но всё же главари красного террора исповедовали абсолютно нерусскую идеологию, взятую с Запада и направленную против самых глубинных и священных устоев русской души, против ее световой христианской части.

Часть огненных русских патриотов увидели в красном терроре реванш именно донной, исконной Руси. Так великий Клюев писал: «Убийца красный святей потира» и призывал красноармейцев в духе радикального старообрядчества: «Сгорим же, братие!» Но позднее все национал-большевики дорого заплатили за свои грёзы о Советской Руси. Красный террор был феноменом именно Модерна и уничтожал Традицию. Пока мы не поймем этого и не назовём вещи своими именами, мы не сможем освободиться от кровавых объятий прошлого и двинуться в полноценное русское будущее.

Всего доброго, вы смотрели «Директиву Дугина» о революционном терроре.

И якобинцы, и большевики увенчали свой террор осквернением церквей, цареубийством, и низвержением Традиции. Но Бог, Царь и Традиция – это главное в вечной корневой идентичности. И разделительная черта проходит именно здесь. Так за кого вы? Решайте.