ГЛОБАЛЬНАЯ ЭЛИТА  
К началу XXI века — а для наиболее дальновидных наблюдателей ещё раньше — стало очевидным, что интересам глобальной, транснациональной элиты наиболее соответствует создание единого «мирового правительства», единой мировой экономической и финансовой системы с единой денежной системой (нетрудно догадаться, какой именно). Некоторые идеологи шли ещё дальше и предлагали со­здание единого языка: вспомним заигрывание с созданием и попытками распространения эсперанто. И с отказом от мировых, традиционных религий. Напомню, что, в соответствии с Законом РФ 1997 года «О свободе совести и религиозных организациях», на территории России такими считаются православие, ислам, иудаизм и буддизм.   

Часть из этих «всечеловеческих» иллюзий прекрасно отражена в наиболее известной песне (и наиболее продаваемом сингле за всю его музыкальную карьеру) гуру англоязычного либерализма Джона Леннона «Представь себе» (Imagine), воспевающего то, что «рая нет… и ада тоже нет,.. нет больше стран,.. не за что умирать и убивать, и религии тоже больше нет,.. нет собственности» (хотелось бы спросить Леннона: «Ни у кого нет собственности или только у тех обездоленных, у кого её нет и сейчас? А те, у кого она есть — та самая финансовая элита, — с лёгкостью от своей собственности откажется? Ради чего?»). «И тогда весь мир объединится». Неужели? Сам Леннон называл Imagine своей самой революционной композицией в «сладкой упаковке».   

25 сентября 2015 года Генеральная ассамблея Организации Объединенных Наций приняла резолюцию «Повестка дня 2030», в которой поставила перед странами мира 17 амбициозных целей, которые планируется достичь в течение ближайших 15 лет. Генассамблея ООН заявила, что эти новые, так называемые «глобальные цели» (Global Goals) представляют собой «новую универсальную повестку дня» для всего человечества.   

В качестве одного из примеров Гиленс и Пэйдж сравнили политические предпочтения американцев со средним уровнем доходов (т. н. “50th income percentile”) с политическими предпочтениями граждан с высокими доходами (т. н. “90th income percentile”), а также крупных лоббистских бизнес-групп. Вывод исследователей однозначен: правительство США — будь то республиканцы или демократы — чаще следует предпочтениям второй группы, а не интересам «средних американцев».   

В своем интервью интернет-изданию Talking Points Memo Мартин Гиленс еще раз сформулировал результаты исследования: «Вопреки тому, во что вы могли верить, следуя выводам десятилетий политических исследований, рядовые граждане практически не имеют никакого влияния на то, что делает правительство Соединённых Штатов. Экономические элиты и группы интересов, особенно те, которые представляют бизнес, имеют существенное воздействие на политику правительства США. Государственно-политические решения в течение последних нескольких десятилетий отражают предпочтения этих групп: экономических элит и групп интересов».   

Не обошлось и без критики. М. Гиленс не смог ответить на логичный вопрос интервьюера, была ли ситуация с «демократией» в стране лучше в предыдущий период американской истории, сославшись лишь на то, что у него и его коллеги не было данных, предшествовавших 1981 году.   
Учёный вынужден был, однако, признать: ситуация могла начать ухудшаться задолго до начала 1980-х (т. е. президентства Рональда Рейгана и осуществлённой им консервативной революции), что, во-первых, объясняется традиционной высокой «ролью денег в нашей политической системе»; во-вторых, «отсутствием массовых организаций, представляющих и поддерживающих голос простых граждан»; в-третьих, «драматичным упадком профсоюзов в стране в последние 30 или 40 лет; и, наконец, отсутствием в США «социалистической или рабочей партии».   

Интервью завершается исключительно интересным вопросом и столь же интересным ответом Гиленса. Вопрос: «Ваше исследование напоминает слова Денниса Кусинича (прогрессивного конгрессмена от штата Огайо, неудачно баллотировавшегося в президенты от Демократической партии в 2004 и 2008 г. — А. Д.), сказанные им несколько лет назад, во время экономического спада. По существу, он сказал, что классовая война закончилась, и рабочий класс её проиграл. Был ли он прав?» Ответ: «Похоже, что это так. Средний класс плохо пережил последние три с половиной десятилетия, включая рецессию. Политическая система отреагировала на кризис таким образом, что привело к довольно хорошему восстановлению экономических элит и корпораций».   
Результаты исследования Мартина Гиленса и Бенджамина Пэйджа вполне коррелируются с данными опросов организации «Американские исследования национальных выборов» (ANES). C 1964 по 2008 г. ANES провела 21 опрос под названием «Служит ли правительство интересам всех?», в каждом из которых приняли участие в среднем от 1200 до 2800 граждан США. Полностью вопрос звучал следующим образом: «Согласны ли вы с тем, что правительство в значительной степени служит интересам немногих, заботящихся о себе, или служит благополучию всех людей?»   
Кратко рассмотрим результаты опросов в историческом контексте.   

В 1964 г. только 29 % американцев считали, что правительство США служит интересам немногих, и 64 % — что интересам всех. Напомню, что в том году был принят знаменитый Закон «О гражданских правах», направленный на десегрегацию американского общества, а администрация Линдона Джонсона объявила программу борьбы с бедностью и построения «Великого общества».   

Война во Вьетнаме отрезвила многих. В 1970 г. процент американцев, считающих, что деятельность правительства больше отвечает интересам немногих, стал выше процента не согласных с этим мнением: 50 против 41. А уже через 4 года, после скандальной добровольной отставки президента Никсона, произошёл обвал: 66 % высказались за первую точку зрения и только 25 % — за вторую.   

В эпоху Рональда Рейгана, которого многие американцы считают одним из лучших президентов XX века, тенденция ненадолго сменилась: с 1980 по 1988 г. число считающих, что правительство США работает в интересах всех, вырос с 21 % до 39 %, а несогласных с ними сократился с 70 % до 55 %.   
Только один раз с того времени — после «нападения» на Америку 11 сентября 2001 года — доля американцев, разделявших вторую точку зрения («интересы всех»), ненамного превзошла первую («интересы немногих»): 51 % против 48 %.   

Национальная трагедия объединила американцев ненадолго: президентство Джона Буша-младшего вызвало дальнейшее нарастание социальных антагонизмов. В 2008 г. американцы отвечали на те же два поставленных вопроса прямо противоположно тому, как они отвечали в 1964-м: в первом случае 69 % вместо 29 %; во втором — 29 % вместо 64 %! Добавлю ещё пару деталей: если в 1964 г. на вопрос о политике правительства США в «интересах всех» ответили «да» 63 % мужчин и 65 % женщин, 63 % белых и 68 % — черных, то в 2008 г. соответствующие показатели составили: 26 % (мужчины) и 32 % (женщины); и 27 % (белые) и 32 % (черные) (Таблица 1).   

Согласно другим опросам, проведённым той же организацией ANES c 1966 по 2008 г., «доверие» американского народа правительству страны (trust in government) сократилось с 61 % до 26 %.   

Следует оговориться, что взгляды американцев за последние несколько десятилетий изменились столь кардинально в отношении далеко не всех вопросов государственной политики США.   

Скажем, на вопрос «согласны ли вы, что США выиграют, если будут заняты только внутренними делами и не озабочены проблемами в других частях мира?» еще при президенте Трумэне в 1956 году ответили «да» только 25 % опрошенных, а в 2008 г. — всего на 5 % больше. Соответственно, ответили «нет» — 57 % и 67 %! Пик ответа «нет» приходится на 1998 г. (Югославия) и 2004 г. (Ирак): 81 % и 79 %.   

Фактически это означает консенсус американского населения. Если мы можем констатировать отрезвление «средних американцев» в отношении внутренней политики своей страны, то о внешней политике речь вообще не идёт. Есть о чём задуматься и не строить иллюзий в отношении того, что внешняя политика США станет менее интервенционистской в XXI веке.   

Итоги раздела лучше всего можно было бы подвести словами профессора политологии Университета Сан-Франциско и автора книги «Русофобия: антироссийское лобби в США» Андрея Цыганкова: «В условиях американской элитарной и управляемой демократии объективное понимание российских реалий затруднено. Из «рационального выбора хорошо информированных граждан» (так демократию определял Джозеф Шумпетер) демократия всё больше превращается в выбор политических элит, формирующих взгляды плохо информированной общественности».   
3. ФОРМИРОВАНИЕ АМЕРИКАНСКОЙ ЭЛИТЫ. НЕ ВСЁ ТАК ПРОСТО!  
Российские исследования часто ограничиваются внешними, преимущественно описательными признаками формирования американской элиты, либо уходят в конспирологию. (См., например: Артемьев М. Как работает Америка. Учебное пособие. — М.: Фонд «Либеральная миссия»; «Новое литературное обозрение», 2010; Фролова О. А. Внутренняя структура американской политической элиты как субъекта мировой политики в начале XXI века. — Современные исследования социальных проблем (электронный научный журнал), № 10 (18), 2012; Зюзина Е. Б. Историческая эволюция политической элиты США. — Человек. Сообщество. Управление, № 3, 2009; Ашин Г. К. Дискуссии о структуре власти и структуре элит США. — Общественные науки и современность, № 1, 2001; Ашин Г. К. Элитология в системе общественных наук. — Вестник МГИМО-Университета, № 3, 2009; Хигли Джон. Демократия и элиты. Лекция в МГИМО (У) МИД РФ. 20.10.2006 г.)   

К последним чаще всего относятся: масонство (с его многочисленными символами, включая Конституцию США, денежные знаки, карту Вашингтона и т. д., а также с его многочисленными представителями, включая, по крайней мере, 14 президентов США, последними из которых были оба Рузвельта, Гарри Трумэн и Джеральд Форд), Трёхсторонняя комиссия, Бильдербергский клуб, прочие тайные общества и «мозговые центры». Среди последних назову только самые влиятельные: Совет по международным отношениям (Council on Foreign Relations), Брукингский институт (Brookings Institution), Корпорация РЭНД (RAND Corporation), Центр стратегических и международных исследований (Center for Strategic and International Studies), фонд Карнеги «За международный мир» (Carnegie Endowment for International Peaсе), Гуверовский институт (Hoover Institution).   
Конечно, нельзя игнорировать ни то ни другое. Но не всё так просто.   

В самих Соединённых Штатах нет консенсуса относительно роли элит в Америке. Профессор философии МГИМО (У) МИД РФ Г. К. Ашин выделяет основные соперничающие позиции и своего рода три главных дискуссионных вопроса:   

— Нужны ли сильные независимые элиты в США (и других развитых индустриальных странах)?   
— Выливается ли наличие сильных независимых элит в эксплуатацию (населения)?   
— Управляются ли Соединённые Штаты элитой (элитами)?   

Если «критические теории элиты» отвечают отрицательно на первый вопрос и утвердительно на два последних, то «функциональные теории элиты» говорят: «да—нет—да», а «плюралистические теории элиты» говорят: «нет—да—нет».   

Исключительно любопытное исследование формирования американской элиты было проведено Джонатаном Уэйем из Дюкского университета (штат Северная Каролина).   

Учёный задался вопросом: является ли элита США «интеллектуальной элитой» (cognitive elite)? Для решения этой проблемы он рассмотрел пять групп представителей американской элиты (всего 2254 человека):   

• руководителей крупнейших компаний (CEO), входящих в список Fortune 500;   
• федеральных судей;   
• миллиардеров;   
• сенаторов;   
• членов Палаты представителей.   

Почти все они имели высшее образование, часто полученное в наиболее престижных университетах. Вступительные экзамены были сданы ими, как правило, с высокими показателями, что является подтверждением их высоких способностей. Высокий уровень способностей и хорошее образование характерны для представителей всех пяти групп рассматриваемых элит, включая миллиардеров и глав корпораций, сделавших своё состояние в различных отраслях бизнеса (от области технологии до моды и розничной торговли). В Сенате и Палате представителей США демократы имеют более высокий уровень способностей и образования, чем республиканцы. Женщины были недостаточно представлены во всех пяти группах: в меньшей степени среди федеральных судей и депутатов от Демократической партии; в большей степени — среди республиканцев и руководителей крупных компаний.   
Вывод Дж. Уэйя: элита Америки в значительной степени является интеллектуальной элитой, многие представители которой принадлежат к верхнему 1 % наиболее способных и одарённых.   

Работа Джонатана Уэйя во многом основывается на более ранних исследованиях другого американского учёного Чарльза Мюррея и является их развитием и продолжением. Ещё в 2008 году в своей книге «Реальное образование: четыре простые истины, чтобы вернуть американские школы в реальность» Ч. Мюррей писал: «Нравится нам это или нет, будущее Америки действительно зависит от элиты, которая управляет страной. Эта элита в подавляющем большинстве формируется из числа академически одарённых».   

Описывая группы американской элиты, Чарльз Мюррей делает различие между «избранными элитами» (сенаторами и конгрессменами) и «неизбранными». К последним учёный относит:   

• руководителей крупнейших корпораций страны и финансовых учреждений;   
• адвокатов и судей, участвующих в судебных процессах по конституционным проблемам;   
• журналистов и авторов New York Times, Washington Post, Wall Street Journal и других ведущих печатных изданий корпоративных СМИ;   
• продюсеров и авторов национальных новостных телепрограмм, которые принимают решение относительного того, какие сюжеты войдут в такие программы и какое освещение они получат;   
• продюсеров, режиссёров и сценаристов кино- и телеиндустрии;   
• наиболее авторитетных и влиятельных представителей профессорско-преподавательского состава элитных университетов страны.   

Рассмотрим результаты исследования Джонатана Уэйя более подробно.  

В своей работе он рассмотрел данные, касающиеся 500 руководителей компаний (CEO), входящих в список Fortune-500; 789 федеральных судей; 424 миллиардеров из списка Forbes; 100 сенаторов и 441 члена Палаты представителей (Таблица 2).   

Таким образом, примерно от одной трети до почти половины миллиардеров (45,0 %), руководителей компаний, входящих в Fortune 500 (38,6 %), сенаторов (41,0 %) и федеральных судей (40,9 %) являются выпускниками элитных университетов (1 % от всех вузов страны), что ставит их в верхний 1 % американцев по способностям. Исключением являются члены Палаты представителей (20,6 %).   

Информация о том, что 45 % миллиардеров и 38,6 % СЕO получили образование в лучших университетах, в частности, говорит о том, что успех таких «недоучек» (dropouts), как Билл Гейтс, Стив Джобс или Марк Цукерберг, является скорее исключением, подтверждающим правило. (Журнал Time составил такой список самых известных «недоучек»: Билл Гейтс, Стив Джобс, архитектор Фрэнк Ллойд Райт, дважды исключённый из Гарварда изобретатель Букминстер Фуллер, несостоявшийся физик, кинорежиссёр Джеймс Кэмерон, Марк Цукерберг, Том Хэнкс, несостоявшийся философ Харрисон Форд, Леди Гага и несостоявшийся экономист, лучший гольфист США    Тайгер Вудс.)   

После преподавания в десяти американских университетах, в том числе на восьми юридических факультетах, в работе Дж. Уэйя нахожу подтверждение своему наблюдению относительно того, что американскую элиту в основном составляют люди с юридическим образованием. Если среди членов Палаты представителей их было не так много — 13,8 %, то среди конгрессменов — более    половины: 57 %!   

Выделение Гарвардского университета среди «элитных университетов» не случайно. Гарвард — вместе с Йелем — традиционно является аристократической «кузницей» американской элиты.   

Согласно опросу, проведённому газетой Гарвардского университета The Harvard Crimson, родители 16 % (из 2023) выпускников университета 2014 года также ранее являлись выпускниками (alumni) Гарварда. При конкурсе 17 абитуриентов на место возникает неизбежный вопрос: насколько лишь способности абитуриента стали исключительной или основной причиной его приёма?   

Негласным, но часто подразумеваемым аргументом в такого рода случаях является следующий: абитуриент, кроме сдачи экзамена, поступающий с щедрым (до 1 млн долл.) пожертвованием (donation) от родителей — бывших выпускников этого же университета, — обладает несомненным приоритетом, поскольку эти пожертвования могут быть использованы в качестве финансовой помощи для «бедных» студентов.   
Более полное представление об американской элите дают следующие графики (График 1, График 2).   

 

 

Недостаточное гендерное представительство женщин в американской элите очевидно, но не стоит его драматизировать. Достаточно сказать, что в начале XXI века оно несравнимо выше, чем век назад. Стоит ли напомнить, что женщины в США получили избирательные права позже, чем в Советской России, — только после принятия 19-й поправки в 1920 году?!   

Между 1960 и 2005 годом доля мужчин с высшим образованием, вступивших в брак с женщинами с высшим образованием, выросло почти в два раза — с 25 % до 48 %, что, соответственно, сказалось на стремлении их детей также получить высшее образование.   

За рамками исследований Дж. Уэйя и Ч. Мюррея остаётся вопрос о стоимости образования в американских вузах, тем более в т. н. «элитных университетах». Между тем такое образование доступно немногим. Только стоимость обучения (tuition), не считая платы за общежитие, учебники, страховку и т. д., на лучших юридических факультетах университетов США: Йельского, Гарвардского, Стэнфордского, Колумбийского, Чикагского, Нью-Йоркского, Пенсильванского, Дюка, — в 2015–2016 гг. составляет от 55 до 60 тыс. долл.   

Более того, согласно официальным данным, стоимость высшего образования в США за последние 30 лет увеличилась почти в восемь раз! (График 3).   
При этом, согласно Организации экономического сотрудничества и развития (OECD), США являются лишь одной из трёх «развитых» стран мира (вместе с Турцией и Израилем), где финансирование в большей степени ориентировано на образование «богатых» студентов, чем «бедных».   

В результате между 1979 и 2012 г. разрыв в доходах между семьями с университетским образованием родителей и семьями, получившими образование не выше среднего, рос в четыре раза быстрее, чем в среднем по стране.   

 
4. ФОРМИРОВАНИЕ АМЕРИКАНСКОЙ ЭЛИТЫ. УСТОЙЧИВАЯ ПАРАДИГМА  
И всё же вернёмся к тому, что можно назвать устойчивой парадигмой в формировании американской элиты — пусть и с неизбежными историко-политическими вариациями.   

4.1. «Правильная семья» и «правильный брак»  

В качестве примера приведу не набившие оскомину, как российскому, так и американскому читателю «династии» Кеннеди (давшей одного президента, двух послов, одного министра, трёх сенаторов и четырёх членов Палаты представителей), Рузвельтов (давшей двух президентов, одного вице-президента, двух губернаторов и четырёх конгрессменов), Рокфеллеров (давшей одного вице-президента, трёх губернаторов, двух сенаторов и двух конгрессменов) или Бушей, а Джона Керри.   

О какой только родословной Керри не писали российские СМИ в период избирательной президентской кампании 2004 года, пытаясь расположить российскую аудиторию в пользу Керри: внука австро-венгерского иудейского башмачника Фритца Коэна и музыкантши Иды Лоу — и утверждая, что Керри — чур меня! — потомок Ивана Грозного, а также князей Долгоруких и Оболенских.   

А знаете ли вы, мои дорогие соотечественники, что, покупая соус или овощные консервы Heinz, вы приумножаете капиталы Джона Форбса Керри? Да-да, того самого — нынешнего госсекретаря США!   

Женившись в 1995 году на богатой вдове и наследнице империи Heinz Терезе Хайнц, Керри стал самым состоятельным сенатором США. А в случае победы на выборах 2004 года он стал бы третьим — после Джорджа Вашингтона и Джона Кеннеди — американским президентом по размерам личного капитала.   
Керри также служил во Вьетнаме, командовал легким патрульным катером в бухте Камрань. Но и вокруг военной карьеры Керри до сих пор ходит много споров. Прослужил он во Вьетнаме не год, как полагалось, а всего 4 с половиной месяца и был демобилизован на том основании, что три боевых ранения, отмечаемые медалями «Пурпурное сердце», дают право требовать перевода в тыл.   

Во время предвыборной кампании 2004 года Джон О’Нил, преемник Керри на посту командира его патрульного катера, выпустил книгу о своём предшественнике с красноречивым заголовком «Непригоден для командования» (Unfit for Command) и сенсационными разоблачениями, где он, в частности, утверждает, что два из трёх ранений, за каждое из которых Керри получил «Пурпурное сердце», не были причинены огнём противника. Иными словами: были самострелом!   

В том же 2004 г. около 250 ветеранов вьетнамской войны, включая сослуживцев Керри, объединились в группу «Ветераны катеров за правду» и выступали против героизации службы лейтенанта Керри во Вьетнаме.   

Вернувшись на родину, Керри примкнул к антивоенным активистам. Известная кинохроника запечатлела Керри вместе с примерно одной тысячей других ветеранов в шумной кампании по возвращению своих боевых наград правительству США. Свыше двух часов ветераны бросали свои медали, орденские ленточки, фуражки и мундиры за забор, возведённый перед центральным входом в Капитолий. Керри также бросил какие-то медали со словами о том, что он делает это «во имя мира и справедливости» и для того, чтобы «разбудить эту страну раз и навсегда». Красивые слова, красивый жест. Но и здесь не обошлось без лицемерия. Много лет спустя сам Керри рассказал, что девять выброшенных им медалей… были не его, а двух других ветеранов. Свои же боевые награды он бережно хранит дома. Очень в духе Керри! Свои медали не бросал, да и с «миром и справедливостью» дальнейшая политическая деятельность Керри, включая поддержку вторжения США в Ирак, имела мало чего общего. А его фраза «Я проголосовал за вой­ну, прежде чем я проголосовал против нее»,    стала просто крылатой.   
4.2. «Правильное образование»  
Особая роль Гарвардского университета в формировании американской элиты была отмечена выше. Дадим немного статистики не только о Гарварде, но и о Йеле.   

Согласно известной американской шутке, двухпартийная система в США — это давно не противостояние республиканцев и демократов, а спор между Гарвардом    и Йелем. Действительно, Джон Кеннеди, Барак Обама и шесть других президентов (плюс два вице-президента и семь госсекретарей) учились в Гарварде; Билл Клинтон, Джордж Буш-старший, Джеральд Форд и два других президента (плюс четыре вице-президента и три госсекретаря) окончили Йель, а Джордж Буш-младший получил степени обоих.   
4.3. Тайные организации  
Это, пожалуй, самый сложный аспект изучения американской элиты именно из-за его секретности. Если ты сам не принадлежишь к одной из таких тайных организаций, сообществ, «клубов» — вроде «Черепа и костей» Йельского университета, членами которого, в частности, являлись президенты Дж. Буш-старший и Дж. Буш-младший, Джон Керри, журналист и основатель журналов Time, Fortune, Life Генри Люс, неоконсерватор (и по совместительству муж Виктории Нудельман-Нуланд) Роберт Каган, — всё, что тебе остаётся, это пересказывать работы других исследователей, которые чаще всего сами не принадлежали им.   

У меня лично, например, за всё время преподавания в США — а это десять университетов с 1994 по 2012 г. — было только три случая, когда мои собеседники заводили речь об их контактах с масонством. Русско-еврейский литератор, эмигрировавший из Ленинграда еще в 1974 году и ставший главным редактором старейшего эмигрантского журнала на русском языке, однажды завёл разговор о масонах, но об их роли в собственной профессиональной карьере и продвижении в США говорить не захотел. Американская студентка так же неожиданно начала рассказывать о своём деде-масоне, но уверяла, что масонство — это очень скучно. Уже во время моего последнего преподавания в США — в Оклахомском университете — местный профессор права организовал поездку для иностранных студентов и преподавателей в один из крупнейших масонских храмов страны в городе Гатри, но на вопрос китайского студента, принадлежит ли он сам к масонам, профессор не ответил.   

О степени закрытости частных «клубов» можно судить по такой детали. Когда Ричард Никсон, бывший в ту пору уже вице-президентом США (1969–1974), вознамерился вступить в основанный ещё в 1871 году элитный мужской клуб The Knickerbocker в Нью-Йорке, члены клуба тайным голосованием приняли решение отказать ему. Для них Никсон оставался простолюдином и чужаком.   
4.4. «Неправильная» элита  
На фоне «правильной» американской элиты выделяется семейство Клинтон как представители элиты «неправильной» и нетрадиционной.   
О Билле Клинтоне и о его президентстве опубликовано огромное количество исследований. Но в данный момент значительно больший интерес представляет фигура Хиллари, вступившей в президентскую гонку.   

Сокрушительная критика социально-политических взглядов мадам Клинтон содержится в фундаментальном 500-страничном труде Джона Голдберга «Либеральный фашизм» (Liberal Fascism). Одна из глав исследования полностью посвящена «первой леди либерального фашизма», ученицы и последователя выходцев из России Саула Алинского и раввина Майкла Лернера, гуру Хиллари.   

«Привлекательность Хиллари Клинтон, — пишет Голдберг, — объясняется не её скучной и ничем не примечательной личностью, а тем, что в ней, как в зеркале, отражается историческая преемственность современного либерализма… Уолдо Фрэнк и Дж. Т. Флинн были правы, заявляя о том, что американский фашизм будет отличаться от своих европейских аналогов в силу своего аристократизма и респектабельности, и Хиллари Клинтон — реальное воплощение их пророчеств».   

Любопытно, что, по мнению Саула Алинского, Хиллари совершила «большую ошибку», решив поступить в Школу права Йельского университета. Однако Хиллари ответила, что, «только пройдя через элитные учреждения Америки, она сможет достичь реальной власти и изменить систему изнутри».   
Эта деталь является ещё одним подтверждением того, что, даже признавая значение элиты (или элит) в формировании как внутренней, так и внешней политики США, сам объект исследований в значительной степени становится всё более размытым и ускользающим.   
5. ЗАКЛЮЧЕНИЕ  
Подведём некоторые итоги.   

Возрастание элитистских концепций в современной политологии отражает, прежде всего, возрастание роли элит в современном политическом процессе. Известный российский элитолог О. В. Гаман-Голутвина справедливо отмечает существенное возрастание влияния власти национальных и транснациональных элит по отношению к массовым группам. Пиком элитаризма она считает период после Второй мировой войны и, в частности, период правления Джорджа Буша-старшего.   

Под американской элитой обычно понимают те специфические группы, которые представляют исполнительную властно-политическую часть правящего класса. В этом смысле понятие «элита» не совпадает по объёму с понятием «правящий класс»: первое оказывается функционально как бы управленческим «исполнительным комитетом» второго.   

Отношения между элитой и правящим классом достаточно сложны и неоднозначны. Осуществляя управленческие функции, политическая элита не только играет особую роль в жизни общества, но и обретает относительную самостоятельность по отношению к своему классу.   
Профессор социологии и политологии Университета города Остин (штат Техас) Джон Хигли характеризует современную политическую элиту США как «консенсуально объединённую». Практически на протяжении всей современной истории внутриэлитный консенсус служил основанием политической системы США.   

Воплощением такого элитного консенсуса можно назвать главу государства.   

Приведу такой пример. Известно, что президент США обладает исключительным правом назначений на высшие должности в аппарате исполнительной власти (составляющие всего около одного процента всех назначений в системе исполнительной власти), однако все президентские назначения должны быть санкционированы Сенатом. При этом на протяжении ХХ века Сенат не утвердил лишь четыре (!) кандидатуры из предложенных администрациями. Секрет столь согласованных действий прост и объясняется не «обязанностью» сенаторов поддерживать любые кадровые предложения Белого дома, но предварительными, до официального внесения в Сенат президентских предложений, неформальными консультациями между Белым домом и Конгрессом и учётом мнения Сената президентской администрацией.   

Попытки президента нарушить правила элитного консенсуса, как правило, заканчивались его поражением. Примером, в частности, можно назвать политику Ричарда Никсона, стремившегося сместить баланс власти в пользу президентской. Отставка была обусловлена изоляцией президента от ведущих элитных групп, пренебрежением сложившимися правилами игры и, как сказали бы авторы «Золотого телёнка», «нарушением конвенции». Уотергейтский скандал сыграл всего лишь роль детонатора и стал предлогом крушения 37-го президента США.   

Наиболее заметным проявлением нового формата отношений в элите стала институционализация и легитимация обновленной системы контроля правящих групп по отношению к массовым слоям. В этом отношении трудно переоценить значение событий 9 / 11 в США, ставших импульсом для существенной трансформации системы идеологического и специального контроля в стране.   

В первую очередь речь идёт об объединении двадцати двух ранее автономно существовавших ведомств и агентств, отвечавших за различные аспекты национальной безопасности страны (от пограничных войск до внешней разведки), в единое Министерство внутренней безопасности (Department of Homeland Security).   

«Нападение на Америку» привело к усилению репрессивного законодательства США, включая принятие Patriot Act (2002 г.) и Intelligence Reform Act (2004 г.), многократно расширивших возможности идеологического и специального контроля, создание нормативной базы и внедрение практик контроля за частной жизнью граждан (включая досмотр электронной переписки, прослушивание телефонных разговоров и т. д.), использование силовых методов по отношению к подозреваемым в совершении преступлений и заключённым. Принятие (в октябре 2006 г.) Закона о военных комиссиях, официально разрешивших пытки заключённых, и утверждение (в июле 2008 г.) Сенатом закона, касающегося правил электронной слежки американских спецслужб за лицами, подозреваемыми в терроризме. Одним из главных положений документа стал пункт о судебном иммунитете для телекоммуникационных кампаний, тайно сотрудничающих со спецслужбами США в программе прослушки.   

Избрание в ноябре 2008 года президентом США демократа (и «миротворца») Барака Обамы мало что изменило. Согласно Федеральному закону об улучшении охраны зданий и территорий 2011 года (H. R. 347), можно получить наказание в виде 10 лет заключения за участие в акции протеста на территории, находящейся в тот момент под охраной Секретной службы. А в 2012 году Верховный суд США разрешил силовым структурам при обыске раздевать арестованных догола, причём независимо от тяжести совершённых ими деяний.   

По справедливой оценке Е.Б. Зюзиной, «компромиссный, гибкий стиль политического взаимодействия и практика внутриэлитного консенсуса в целом являются важнейшими системными характеристиками американской элиты, институционализированными в политическом торге… Между членами элиты могут существовать разногласия, но их объединяет консенсус относительно сохранения политической системы такой, какова она есть, и они действуют согласованно, особенно когда система оказывается под угрозой. Иначе говоря, элиты едины в подходе к основным ценностям социальной системы, расходясь лишь в частных вопросах».   

Не обладающий демократическим потенциалом, но достаточно гибкий внутриэлитный консенсус является одним из основных гарантов стабильности политической системы США. Предположения (или даже надежды) некоторых авторов — например, британский интернет-портал YouGov утверждает, что многие жители США (43 % респондентов среди республиканцев и 20 % среди демократов) вполне могут представить ситуацию, когда они бы поддержали военный переворот в своей стране    (https://today.yougov.com/) — относительно возможности изменения данной парадигмы в обозримой перспективе, скорее всего, останутся иллюзорными.   

Журнал «Изборский клуб», 2016 № 1