Навигация

Перейти на главнуюПерейти на форум

Концептуальное содержание базовых учебных дисциплин: Социология

Центральная идея  данной статьи, по сути, состоит в одном концептуальном положении: с такими учебниками, которые мы имеем в настоящее время,  высшее образование и науку двадцать первого века  построить принципиально нельзя. Нужны другие  теоретико-методологические подходы, другое концептуальное  содержание, другая дидактическая оснащенность, другие уровни конструирования и изложения учебного материала. Попробуем показать необходимость радикальных изменений  по отношению к учебникам на примере такой важной  учебной дисциплины, какой является социология,  и сделаем это через формулирование  нескольких содержательных тезисов.

Тезис первый – о двух мирах, но не по Платону. Когда берешь в руки многочисленные учебники по социологии, их содержание отталкивает своим полным несовпадением с реальной жизнью и ее прямо-таки  кричащей ее проблематикой. Читаешь такой учебник – везде тишь и благодать, все расписано по полочкам, все функционирует, якобы, согласно содержанию уже открытых законов и принципов, человечество замечательно прогрессирует, от одной вершины своих исторических достижений уже очень успешно движется в сторону следующей, не менее великой цели, которая обязательно будет достигнута в самое ближайшее время и притом  во чтобы то не стало.  Такой  учебник успокаивает, убаюкивает, обнадеживает, а, в конечном итоге,  элементарно… вводит в заблуждение! Просто лжет, если называть вещи своими именами! Потому что  в окружающей реальности все обстоит совсем по-другому, и  содержание такого  учебника практически вообще «не цепляет» эту самую истинную реальность социума и человека. Наука и реальность оказываются разведенными по разным  «мирам», с минимальной зоной их соприкосновения или пересечения. Такой учебник по социологии оказывается нужным разве  что для сдачи экзамена  или зачета,  и только. Реальность же, практическая жизнь данного человека  и после изучения им курса социологии оказывается принципиально не тронутой всем ее познавательным, критическим, преобразовательным, мировоззренческим и прочим потенциалом.  Отсюда необходимость решения следующей  задачи: в настоящем учебнике  эти  искусственно разведенные миры должны быть соединены  в единое целое для того, чтобы поставить честный, откровенный и научно-обоснованный диагноз реального положения дел в современном обществе, а так же для того, чтобы  показать огромные возможности социологии как науки для преодоления общественных проблем, противоречий, дисфункций, патологий.

 

Тезис второй – о возникновении социологии, но не с О.Конта.  Практически все учебники ведут теоретико-историческое  обсуждение социологических проблем  с О.Конта.  Возникает закономерный вопрос: неужели проблемы общественного устройства и  его развития  не волновали мыслителей, ученых, философов раньше Конта, раньше  девятнадцатого века?  Конечно же,   нет! Социологическим  исследованиям на самом деле  – несколько тысячелетий! Тогда в чем тут дело? Все легко объясняется тем, что О. Конт,  будучи  еще и  основателем  новой философии — позитивизма,   поставил во главу угла этой новизны идею…  полного отказа, ухода от предшествующей науки. Конт объявляет о необходимости создания принципиально  новой, позитивной науки взамен ненужной старой, в том числе и в отношении общества.

 Но обычно так в науке не принято поступать! Настоящий  исследователь просто обязан  любую  свою  работу  начать   с анализа достижений и неудач  своих предшественников,  с исторического обзора  генезиса основных идей по интересующей ученого проблеме. Отбрасывать же  и совершенно не интересоваться опытом десятков веков в исследовании проблем социологического характера  -  совершенно неправильно. Социология фактически начинается вовсе не с Конта и пора покончить с практикой  игнорирования всего того великолепия социологических  идей, истин, подходов,  которыми  так богаты  все исторические эпохи развития человечества, включая   мифологическую эпоху.  Отбрасывать и совершенно не интересоваться опытом десятков веков в исследовании проблем социологического характера, т. е. того, что человек стремился постигнуть во все свои времена и эпохи – это,  значит, поступить совершенно неправильно и принципиально несправедливо. Необходимо практика  рассмотрения социологических идей и знаний вовсе не с О.Конта, а с тех самых времен, когда они реально появились!  Только эта новация возвращает в социологический дискурс огромное великолепие знаний об обществе, человеке, общественных практиках и направлениях деятельности. Все эти – «до-контовские»  социологические знания  вовсе не химерические, негодные,  сомнительные,  смутные, отрицательные, а наоборот,  великолепны и  очень нам всем необходимы (чуть позже- в шестом тезисе -  мы дадим краткий обзор  такого рода социологии до социологии О. Конта). 

 

Тезис третий  – о самом ярком социологическом феномене, который принципиально не замечают и игнорируют. Практически все учебники старательно избегают господствующие ныне социальные  реалии современного мира называть своим именем. В какой-то степени это и понятно: кому же хочется  это самое имя вслух произносить? Ведь оно, это имя, отражающее повсеместно реальное  положение дел в обществе, звучит не благозвучно, настраивает не на обязательный, по Г. Спенсеру, социальный  прогресс  и вызывает вовсе не  оптимистические настроения. А между тем вся современная социология  в  каждом фрагменте своего знания  показывает принципиально одно и тоже -  абсолютное большинство разнообразных человеческих общественных практик и таких же институтов, как правило, доведены до своего дисфункционального,  патологического  состояния. Это значит, что центральным социологическим  понятием сегодня является это неблагозвучное понятие, имя которому – патология.   Весь социальный мир лежит в патологии, а потому и во зле,  а  в учебниках, как правило, об этом ни слова!  Мы же утверждаем, что социологическое знание должно излагаться,  в первую очередь, как принципиально анти-кризисное средство незамедлительного преобразования и модернизации большинства ныне господствующих общественных практик в силу того, что  все они, или, как минимум – абсолютное большинство из них – пребывают в разрушенном, дисфункциональном и деструктивном своем состоянии! Принципиальная кризисность, более того, — принципиальная тупиковость и  гибельность положения дел в обществе  при сохранении ныне  действующих  социальных практик  должна набатом звучать в каждой клеточке социологического знания только потому, что так оно и есть на самом деле. Не видеть совершенно  очевидного разрушенного состояния  социума и отдельных его институтов,  не фиксировать везде и всюду деструктивных и дисфункциональных  их проявлений  — это значит полностью выпасть из  реалий современного этапа развития общества, из современной исторической эпохи.

 

Тезис четвертый – о социологии как конструктивной основе преодоления повсеместных общественных патологий.  Зафиксировать определенным образом  эту атрибутивно-присущую всем общественным явлениям и процессам  ярко выраженную кризисность, тупиковость и дисфункциональность – это только полдела  для настоящего учебника по социологии, только половина нашего авторского  концептуального – целостно-конструктивистского — замысла.  Есть еще и вторая половина: изложение основ социологии  должно постоянно решать одну и ту же, причем  центральную,  задачу:  как на научной основе, в том числе с помощью возможностей социологии, преодолеть эту кризисность, эту дисфункциональность современных общественных реалий? Как помочь человечеству выбраться на «чистую воду» из всех этих чудовищных кризисов, катаклизмов, потрясений, цивилизационных ловушек?

Такова должна быть главная концептуальная  особенность  хорошего  учебника по социологии. По большому счету современная социология призвана помочь людям осуществлять    гениальный план великого русского философа Н.А. Бердяева – план Эсхатологической Метафизики.  Вот этот план в самом простом изложении: человек – не пассивный исполнитель законов этого миропорядка, он, человек, на самом деле, -  творец и  изобретатель.  Именно сам человек довел  мир, в котором живет,  до предельного -  разрушительного и гибельного – состояния и все, что теперь может и должен делать на своей планете человек должно рассматриваться только в формате одной Цели,  в формате одной Истины – в свете конца света по причине катастрофических для мира деяний самого человека. Настала пора человечеству объединять свои усилия  для  героического поведения всех ради одной глобальной цели – спасения от стремительно приближающегося Апокалипсиса. По Н.А. Бердяеву, дальнейшее существование человечества зависит от того, насколько он окажется способным именно к героическому своему поведению. Других, более легких и мягких  сценариев у человечества  уже не осталось, слишком  велики и масштабны человеческие провалы и ошибки, одолеть которые можно  теперь только на пути предельно героического поведения  всех и каждого.

Нам представляется, что учебник социологии, построенный на такой концептуальной основе, которая  принципиально и честно отвечает на вызовы нашей исторической эпохи, стремится по настоящему  найти научные решения критических для человечества проблем – такой учебник социологии   имеет  право  как на  свое  издание, так и на внимание со стороны  своего читателя.  

 

Тезис пятый – о предмете социологии, с анализа которого учебник по социологии не должен начинаться принципиально. К сожалению,  следует констатировать, что  повсеместно утвердилась, на наш взгляд,  совершенно неправильная  практика написания учебников, при которой изложение содержания  той или иной науки  сразу же  начинается с анализа предмета данной научной дисциплины. Для неискушенного читателя  (как правило,  именно такой читатель у авторов учебников) это весьма  проблематично – ведь суть предмета любой науки – принципиально  методологическая, а значит сложная  проблема, требующая наличия значительного объема знаний о данной науке – об  основных этапах ее развития, главных теоретических подходах и т.д. Без такого теоретико-методологического знания вести разговор о предмете той или иной науки – бесполезное занятие.   Для осмысленного  понимания и обсуждения вопроса о предмете науки, в данном случае – социологии, читателя надо постепенно ввести в проблематику и основные идеи данной научной дисциплины, «разогреть»  его интеллект, обеспечить мотивацию обучения и т.д. Это можно сделать только одним способом – начиная написание  учебника с теоретико-методологического обзора  развития основных идей  данной науки, с краткого анализа основных ее этапов. И только  после подобного   обзора  появится реальная возможность перейти к обсуждению других содержательных вопросов данной дисциплины, в том числе вопроса о  предмете социологии. Следует подчеркнуть, что  теоретико-методологический обзор основных идей социологии и изложение ее целостной  истории – принципиально не одно и тоже. В обзоре никто не преследует цели полного и всестороннего анализа действительной (фактологической) истории развития социологической науки –  это  в данном  учебнике делается в принципиально других его разделах. Задача такого обзора совсем  в  другом -  помочь читателю увидеть внутреннюю логику развития социологии, «схватить» суть ее базовой проблематики и уж затем грамотно и целостно приступить к ее изучению с осознанным пониманием предмета данной науки, ее понятийного аппарата, основополагающих методов  и т.д. Подобная структура начального учебного материала, на наш взгляд, позволит более успешно погрузить читателей  в суть проблем социологической науки, осмысленно и с полным пониманием  использовать в этих целях теоретические и методологические знания и умения.

 

Тезис шестой – о неизбывной  актуальности древнейших социологических истин,  которые «не заметил»  О. Конт. Самые первые  социально – политические учения возникли   еще в древнем мире, как видим – задолго до О.Конта. И какие учения! Они  и до сих пор не потеряли своей актуальности, поражают своей глубиной, основательностью и доказательностью. Приведем несколько ярких примеров такого рода социологических истин.

Государство, считал Конфуций, необходимо для  справедливого и достойного существования людей в обществе, для повсеместного утверждения  в нем  главного принципа социальной гармонии — морального согласия.  Основа благосостояния народа – правильное управление государством, которое состоит  в умении каждого человека поставить на ту  должность, где он способен принести государству наибольшую пользу [1]. Фактически  именно Конфуций – родоначальник исследовательской социологической традиции, считающей невозможность достижения  идеального общественного устройства без соответствующего воспитания  такого же идеального человека;  словами философа ХХ века  К. Поппера, невозможно создать социальные  институты, «которые работали бы независимо от того, какие люди их обслуживают» [2]. В самом деле, разве не очевидно, что во многом общественные порядки и  социальные реалии определяются качеством того «человеческого материала», из которого оно состоит?  Несомненная  заслуга Конфуция именно в том, что он сумел реализовать целостный подход к исследованию общественного устройства, связав воедино два взаимосвязанных и неразделимых процесса – социального и личностного прогресса [3].

        Итак, изначально глубинную природу общества, его закономерности развития  связывали с ценностными и нравственными началами людей. Совсем иначе эти исследовательские проблемы получают свое решение в Древней Греции. Протагор и особенно софисты коренным образом   изменили социологические  исследовательские традиции, определенным образом увели их  в принципиально  ложном направлении. Если для Конфуция ценность номер один -  солидарность, общественное родство всех людей между собой, то для  Протагора  главное — разум отдельно взятого человека, причем  в  эгоистической  содержательной его трактовке — как  только ему – человеку —   единственному принадлежащий ресурс,  как только его собственная сила и орудие.[4]  О социуме как  о единой и целостной семье  уже нет  здесь речи, каждый человек – сам по себе, принципиально отделен от других людей, изолирован от них и, следовательно, от общества.

        Еще дальше идут в своих воззрениях софисты, у которых разум человека становится личной способностью  к самоопределению человека – теперь именно он властен над миром, именно ему открываются возможности судить обо всем на свете, доказывая  то одно, то другое  в равной степени убедительно.[5] Софисты фактически предлагают потребительское отношение к разуму человека, заставляют его искать уже не истину, а выгоду с целью обслуживания частных потребностей и интересов отдельных людей.[6] Это именно софистам, в первую очередь, мы должны быть «благодарны» за приобретение таких  « ценностей»,  как эгоизм и индивидуализм.

        Если попытаться найти самую существенную сторону представлений Сократа об обществе и его благосостоянии, то следует отметить неуклонное следование великого философа античному идеалу калокагатии  как  единства истины, добра и красоты. Поиски основ общественной жизни приводят Сократа к признанию значимости и универсальности «неписанного права», смысл которого раскрывается через обращение мыслителя  к понятиям  Бога и даймона (демона). Бог  -  универсальная  основа миропорядка и разума;   даймон -  индивидуальный рассудок, единично – конкретный  здравый смысл для отдельно взятого человека в его устремлениях, желаниях и потребностях.[7] Следует подчеркнуть, что даймон понимается Сократом не только как индивидуальный рассудок, но и как совесть человека. Сократ, также как Конфуций реализует целостный подход и соединяет когнитивный и этический аспекты природы человека и общества в единое и нерасчлененное образование.[8] В основе благополучного государства, согласно Сократу, — справедливость как общая для всех  людей данного общества  сущность.  Сократ впервые определил и сущность добродетели как идеального начала в душе человека, способного обуздывать произвол тела нравственностью как особой силой Общего для всех людей, представленной в каждой отдельной душе[9]. Сократ ищет основу добродетели внутри самого себя, на путях самоанализа.  Им особо подчеркивается, что индивид должен опереться не на сугубо личное или общее, а на такое общее, которое косвенным образом представлено в личном, т. ена  неизменные и абсолютные человеческие идеалы. Идеал – это объективная мера  человеческого  в отношении к  человеку.  Они вечны и неизменны, они бессмертны —  так же как и человеческая душа. Именно они, идеалы человека, – вечные регулятивы поведения личности, основа идеального общества.[10]

        С точки зрения Платона, идеальное государство должно соответствовать строению человеческой души; в этом соответствии – ключ к гармонизации взаимоотношений человека и государства и природа этой гармонии – в соответствии ценностных   начал высшим, по мнению Платона, добродетелям — мудрости, мужества и умеренности.[11]

       Подчеркнем и здесь, у Платона, ясное понимание значимости ценностных начал в  устройстве и функционировании социума и государства. Более того, Платон не раз утверждает, что идеальное государство — это государство, устроенное в соответствии с идеей этого государства, без идеи государства нет и самого государства.[12] Заметим, насколько актуальна эта социологическая истина Платона для судеб современной России, потерявшей во многом свою национальную идею и именно поэтому попавшей в полосу невзгод и лишений. Без идеи государства нет и самого государства – прав, бесконечно прав великий философ!

        Пора четко  и ясно осознать: если  замысла и сознательного процесса строительства государства нет вовсе, то нет и самого государства; оно не появляется само по себе, оно всегда плод целенаправленных усилий   всего  социума.

       Центральной идеей государства у Платона является идея Всеобщего Блага, которая, по воззрениям великого философа совершенно несовместима с ценностными началами  частного интереса и характера отдельно взятого человека. Кто отвечает подобного рода требованиям? Философы.   Поэтому правителями такого идеального государства должны быть именно философы. Правители – философы не должны иметь семьи и собственности, которые   связывают их с личным интересом, уводят от Всеобщего Блага.[13]  Основываясь на тезисе, что «душа не уносит с собой в Аид ничего, кроме воспитания и образа жизни», Платон уделяет значительное внимание проблемам идеального социального устройства. В теоретическом конструировании общества он руководствуется  принципами гармонии целого,  принципами космизма,  признает  ценностный дуализм мировой души, предполагающий, наряду с существованием «благого» начала   наличие  и  «злого» своего  начала. Платон приходит,  в конечном итоге,  к пониманию  человека как некой марионетки, увлекаемой «за шнурки и нити» к добродетелям, а гораздо чаще – к  порокам;  к пониманию общества как социуму с государственным устройством тоталитарного типа  и  предельной регламентацией частной жизни большинства  людей, склонных, прежде всего,  к пороку и наслаждениям.[14]

       Платон разработал, по сути, основы теории стратификации общества; с его точки зрения,  любое общество делится на три главных класса: высший, состоящий из мудрецов, управляющих государством; средний, включающий воинов, охраняющих государство от беспорядка; низший, куда входят ремесленники и крестьяне. Именно государство – высшая ценность общества, в нем  воплощены всеобщие интересы, они приоритетны перед интересами личности. Не государство существует ради человека,  а человек – ради государства.

       Платон подчеркивал ценностную природу общности любого социума,  которую он видел в единстве истинного мнения всех людей о прекрасном, справедливом, добром[15]. Согласно Платону, людям всегда следует  придерживаться  вышнего пути,  не осквернять дурными  поступками  своей бессмертной души, быть «друзьями самим себе и богам».[16]

       Аристотель   находит   цели государства  в обеспечении  благой жизни всех его членов, для чего  граждане должны быть, прежде всего,  сами добродетельными[17].  С другой  стороны,  он  подвергает  критике  содержание  понятия «добродетель» у Сократа за то, что оно у него понимается исключительно как бесстрастный разум, как совокупность только правильно  выбранных средств,  использование которых приносит одновременно благо, удовольствие и счастье.[18]

       Но еще более  важно то,  что нравственные добродетели общества  у Аристотеля, в отличие от взглядов Сократа и Платона, принципиально изменчивы и непостоянны.  По Аристотелю, в человеческом обществе скорее правилом, чем исключением является повсеместное отклонение от справедливости и добродетели  (может быть, в силу этого обстоятельства  Аристотель не строил модели идеального общества?) и в этих условиях на первый план выходит проблема устойчивости государственного строя и социальных связей. Философ ввел критерий подобной устойчивости, согласно которому «Только там, где в составе населения средние имеют перевес либо над обеими крайностями, либо над одной из них, государственный строй может рассчитывать на устойчивость[19] (под крайностями Аристотель полагает очень состоятельных и крайне неимущих граждан государства – примечание автора). Очень часто и в наши времена можно слышать, что стабильность развития общества гарантируется наличием  крепкого среднего класса; очевидно, что это положение – развитие  идеи именно Аристотеля.

        Аристотель прервал  ценностную традицию Конфуция – Сократа – Платона в рассмотрении общественных процессов и явлений и заменил ее  новой исследовательской традицией, склоняющейся к анализу, прежде всего, экономических (имущественных, в частности) и политических сторон общественной жизни. Аристотель  разделяет мудрость, которую он относит к сфере фундаментальных проблем, и  государственное управление, которое он относит к сфере практики и даже допускает большую значимость в ней «возвышающего обмана», а вовсе не следование в политике  только истине и мудрости. Более того, понятие добродетели теперь у Аристотеля вторичное по отношению к государственному строю; говоря о людях, желающих заниматься государственными делами, он в качестве необходимых требований к ним выдвигает и такое: «отличаться добродетелью и  справедливостью, соответствующими каждому виду государственного строя».[20]

        Подчеркнем, что фактически именно Аристотель начал «восхождение» к доминирующей ценности политической, всегда в любых условиях  конъюнктурной,  целесообразности, что так  мастерски потом подхватит и разовьет  Н. Макиавелли. Это Аристотель  пока стыдливо допускает  в государственное управление  только  возвышающий  обман;  Н. Макиавелли и многочисленные продолжатели этой новой традиции слово «возвышающий» совершенно не заметят. Они провозгласят вполне  приемлемым и уместным  теперь уже любой политически целесообразный обман, который начнет   вытеснять из государственного управления  и  истину, и  мудрость и неизменную, прежде всего, нравственную добродетель и ценность человеческих поступков.

 Но это вовсе не значит, что природа общественных отношений и устроений теперь оказалась как  бы не ценностной, вовсе нет. Она по –  прежнему —   именно ценностная,  как и прежде, но только теперь истинные ценности человеческого существования и взаимодействия друг с другом подменены на ложные. Теперь, со времен Аристотеля, ценностями объявляются  материи, которые  к истинным ценностям  не относятся в принципе.   В  ХХI  веке очень уж хорошо проявлена эта  новая традиция Аристотеля в государственном устроении человеческого общества,  где  без главной теперь  общественной  ценности лжи -  не обходится ни политика, ни экономика, ни торговля, ни средства массовой информации (точнее – дезинформации)…

Мы  завершили анализ  исходных социологических воззрений, прежде всего в рамках философских и этических концепций, принципов и положений  на том историческом этапе, когда самой социологической науки как таковой еще не было. Вряд ли оправдано теперь выглядит утверждение основателя позитивизма и «отца» социологии О. Конта  о том, что, собственно, до него якобы ничего существенного в постижении  человеческого общества как бы и не было. Наоборот, мы увидели целый каскад блестящих, гениальных научных прорывов и находок философов, ученых, мыслителей и печально только одно: человеческое общество развивается чаще не в соответствии с научными истинами, а ровным образом наоборот – принципиально вопреки  их прямому содержанию. 

Потому оно – наше современное общество -  и патологично.

К сожалению, «но еще далеко не вечер»!

 

Батурин Владимир Кириллович
русский философ, доктор философских наук, академик РАЕН
заведующий лабораторией Русской Философии ЦМСИ

 

 

 

 



                     [1] Древнекитайская философия. М., 1972. Т.1.С.21 – 22.

                [2] Поппер К. Открытое общество и его враги. М., 1992. Т.1. С.293.

                [3] Горелов А.А. Социология: Учебник. – М., 2006. С. 65.

               [4] Мареев С.Н., Мареева Е.В. История философии (общий курс). – М., 2003. С.70.

                    [5] Там же, с. 71.

                    [6] Там же, с. 71.

                     [7] История философии: Энциклопедия. – Мн., 2002. С.1008 – 1009.

                     [8]Там же. С.1009.

                     [9] Мареев С.Н., Мареева Е.В. История философии (общий курс). – М., 2003. С.35.

                     [10] Мареев С.Н., Мареева Е.В. История философии (общий курс). – М., 2003. С.46.

                     [11]Платон. Государство. 473 с – е.

                     [12]Мареев С.Н., Мареева Е.В. История философии (общий курс). – М., 2003. С. 90.

                     [13]Там же,  с. 90 – 91.

                      [14] История философии: Энциклопедия. – Мн., 2002. С.787.

                      [15] Платон. Государство. С. 556 в.

                      [16] Там же, С. 785 а – в.

                      [17] История философии: Энциклопедия. – Мн., 2002. С.58.

                      [18] Там же, с. 58.

                      [19] Аристотель. Политика. 1296а.

                      [20] Там же. 1309а.



Опубликовано: 28 октября 2016

Рубрика: Интересное в сети

Ваш отзыв