О чём молчит Путин?
Где-то с месяц назад, уже после возвращения Крыма в лоно России, во время одного из своих прямых эфиров на Народном радио я высказался в том смысле, что на Юго-Востоке «крымский сценарий» не пройдет, и, скорее всего, «большой крови» там избежать не удастся. Сказал и… осекся, дрогнул, смутился: о чем это я? Чья «большая кровь» — моих братьев, соотечественников, единоверцев?! И вот грянуло. Запылали восставшие Славянск, Донецк, Луганск, Одесса. Бронированная тьма из Киева двинулась на русских «террористов»- мирных коренных жителей, не желающих покориться красно-коричневым нелюдям. За несколько дней до святого праздника 9 мая по Украине вновь, как и семь десятилетий тому назад, зашагали «солдаты группы «Центр» — эсэсовцы Яроша, Тягнибока, Турчинова, Тимошенко, Кличко.
Верх бесстыдства, лжи и наглости демонстрирует не один Киев. Словно с цепи сорвался и «благообразный» Запад, открыто поощряющий и покрывающий неофашистов и развязанный ими геноцид русского народа. Новых, невиданных форм и значений достигла информационная война: отныне в ней нет и, похоже, уже никогда больше не будет ни правил, ни норм, ни приличий. Бесовское исступление, да и только!
В минувшую пятницу пролилась первая «большая кровь» ополченцев-одесситов. Украинская трагедия вступила в новую, страшную фазу. Женевские четырехсторонние соглашения по Украине от 17 апреля не просто нарушены — они убиты и похоронены! Возможности мирного «развода» сторон сведены к нулю. Зло геометрически умножается. У России практически не остается пространства для дипломатического маневра. Единственный выход — принуждение к миру силой.
Что же мешает Путину сделать очередной смелый и, в-общем-то, назревший шаг? Почему вместо него говорит Песков? Что скрывается за молчанием нашего «национального лидера»?
Позволю себе предположить, что только теперь, только в эти дни и именно на этом огненном рубеже перед Путиным по-настоящему открылась страшная Божия правда: о мире, стране и о нем самом. Мир, западный мир, в который он искреннее верил, которому молился, с которого по инерции брал пример и снимал мерку, как оказалось, «лежит во зле», и правит в этом мире никакое не международное право, а «право самого сильного и хищного зверя». Россия — объективно слаба. Она изъедена червями коррупции и измены, ограблена, истощена и оболгана. Сам президент окружен «квазиколониальной» (его термин) элитой и «национал-предателями»; последние частью уже убежали «за бугор», частью перекрасились для вида в оранжево-черные цвета, частью затаились, дожидаясь команды «оттуда» или удобного момента, чтобы нанести Путину смертельный удар в спину.
А тут еще санкции. Можно сколь угодно долго успокаивать себя в том духе, что они нам нипочем, и даже, мол, подстегнут развитие собственного производства, но:
Во-первых, для создания собственной сбалансированной экономики необходима не только политическая воля и болезненные реформы (пока что нет ни того, ни другого), но и немалые ресурсы. Между тем, ясно, как божий день, что Запад перекроет все каналы и надавит на все «нервные узлы» колониальной зависимости России, чтобы максимально затруднить и наши экономические реформы, и перевооружение русской армии, и социальные программы. Насущные преобразования Путину, нравится ему это или нет, придется проводить в условиях жесточайшего противодействия извне и изнутри, а это, признаться, нелегкий для него выбор.
Во-вторых, президент понимает: у него как инициатора крутого исторического поворота России из небытия в бытие до сих пор нет собственной политической опоры и социальной базы. «Единая Россия» и ОНФ гордятся разве что для политических презентаций и телевизионных шоу; при первой же опасности от них может остаться меньше, чем от КПСС в 1991 году. Вновь, в который раз подтверждается та истина, что в России не выживают политические институты, создаваемые сверху — они мгновенно обюрокрачиваются, оплывают «бюджетным жиром» и сливаются с чиновничьим аппаратом, «бесконечно далеким от народа». Не открылась ли и эта правда перед взором Путина, когда он обнаружил себя на краю пропасти?
В-третьих, слаба надежда и на ближайшее «дружеское» окружение. Все эти тимченки и ротенберги хороши, пока все о’кей. Как поведут себя «други атамана» под внешним нажимом или угрозой потери «кровно нажитых» миллиардов? Все ли из них и долго ли будут держаться? И как тут не вспомнить крылатое: «У России только два друга — армия и флот»? Как не вспомнить о печальных судьбах венценосных предшественников Путина, преданных и проданных «ближайшим и вернейшим» окружением? Да, тяжкие думы!
В-четвёртых, в новых условиях Путин ощущает себя как никогда одиноким - такова цена «ручного управления» великой страной в великое переходное время. Волею Промысла он оторвался, отпочковался от породившей и возведшей его на престол неолиберальной среды. Но, потеряв одно, он не приобрел другого. Высокие рейтинги доверия народа, популярность среди западных традиционалистов, Крымская эйфория — все это слишком шатко и временно, чтобы послужить надежной базой и защитой «восставшему из пепла Путину». Нет у него, увы, столь почитаемой им «системной опоры», вернее, потенциально такая опора есть, и есть все предпосылки для ее создания. Но это еще не решение, это всего лишь возможность решения. Кажется, само Провидение на узком, как лезвие бритвы, перешейке между «Путиным до» и «Путиным после» Крыма оставляет ему последний и единственный шанс личного подвига и… личного спасения. Это шанс смелой и решительной мобилизации воспрявшего от векового сна русского народа, путь прямого диалога с людьми через голову олигархов, политических призраков и клоунов, путь честного покаяния и жертвенного служения. Такой выбор и такой разговор только и может быть услышан, понят и принят русским народом!
Наконец, в-пятых, Путину как воздух нужна легитимность нового порядка и невиданного прежде уровня. Легитимность, не побоюсь этого слова, самодержца. И опять: другого выбора нет. Вернее, всегда, конечно, остается путь предательства, отката «на исходные», но… боюсь, лично для него и здесь последние мосты сожжены, и бывшие «кураторы» не простят своему выдвиженцу вопиющего неповиновения и строптивости. Как обеспечить легитимность, — отдельный вопрос. Он одновременно и невообразимо сложен, и по-детски прост. Мне видится следующее: если считать, что все режимы в России после свержения монархии в 1917 году нелигитимны (включая, разумеется, и нынешний), почему бы не обратиться к опыту Смутного времени и не избрать себе всем миром Царя? А что? Соберем земский собор и изберем. Не генсека, не президента, не еще какого-нибудь «электорального выкидыша от лукавого», а натурального миропомазанного Русского Царя, выдвинутого народом и Богом, «Его же пути — не наши пути»?!
Подумаем об этом, братья. Скорбей и нападок, конечно, натерпимся — к бабке не ходи! Вони будет по всему белу свету и, особенно, из либеральных нор — жуть! Но ничего, переживаем и это. Не впервой. Зато давно назревшая мобилизация Русского мира обретет себе законного главу, Путин — столь недостающую ему уверенность, а патриоты — утраченное звено в несущей ужас врагам и славу России триаде: «За Веру, Царя и Отечество!»