Статья посвящена анализу философии творчества в традиции русской религиозной мысли девятнадцатого столетия, представленной именами известных философов и богословов: Ф.А. Голубинского, Ф.Ф. Сидонского,  В.Н. Карпова,  П.С. Авсенева, С.С. Гогоцкого,  П.Д. Юркевича,  А.М. Бухарева, В.Д. Кудрявцева-Платонова и др. В работе показано, что одним из главных результатов их исследований была и остается трактовка смысла творчества обязательно в контексте религиозного мировосприятия – ведь  сокровенное значение творчества кроется  в человеческой устремленности к трансцендентному, «за грани мировой данности». Именно эта устремленность – ключ к пониманию феномена творчества, и существеннейший  вклад в него внесли религиозные мыслители  духовных академий. 

Воззрения  религиозных мыслителей  духовных академий России XIX века на феномен творчества – главный предмет нашего исследования. Чтобы понять научную и философскую  значимость этой проблемы, вполне   достаточно вслед, например,  за  Н. А.  Бердяевым  попытаться  ответить на  вопрос: как может быть преодолена бездна между религией и уже не подчинённой ей культурой, между сокровенными упованиями духа и жестокой слепотой греха, между делом искупления и делом созидания?  Для Н.А. Бердяева, автора знаменитой книги «Смысл творчества. Опыт оправдания человека» [1],  этот путь однозначен: творчество есть  акт свободного богочеловеческого преображения. Во всех своих работах, напрямую или косвенно посвящённых природе и проблематике творчества, Н.А. Бердяев подчёркивал, что по истокам своим творчество обязательно религиозно, – ведь  сокровенный смысл его кроется  в человеческой устремленности к трансцендентному  ради  обязательного  выхода   «за грани мировой данности». Устремленность к выходу за пределы мира сего – ключ к глубинному пониманию феномена творчества, и главный вклад в него внесли именно русские философы, особенно религиозные мыслители  духовных академий России XIX века.  Наша работа — о главных результатах их исследований, внесших  в развитие идей русской  философии творчества исключительно важное  влияние. 

Феномен наличия и развития философских течений в духовных академиях России  XIX в. – само по себе явление уникальное и неоднозначное, тем более  что здесь мы сталкиваемся с попыткой  создания иного пути верующего мышления и творчества, чем чисто богословско-догматический путь. Философия в духовных академиях России этого периода не носила системного характера и была представлена лишь отдельными темами и течениями, тем более внутри существовавших философских концепций не выделялась особо проблематика творчества. Но вновь следует подчеркнуть, что сама философия  носила характер попытки сформулировать  не чисто догматический духовный опыт и попробовать осмыслить таинственную неоднозначность человеческого мышления в актах творчества.  В философских исканиях  духовных академий проблема познания вообще очень тесно связана с мыслями о творчестве и феноменом созерцания в глубине познавательного акта человека.  Этими вопросами в той или иной степени занимались такие мыслители, как Ф.А. Голубинский, Ф.Ф. Сидонский,  В.Н. Карпов,  П.С. Авсенев, С.С. Гогоцкий,  П.Д. Юркевич,  А.М. Бухарев, В.Д. Кудрявцев-Платонов и др.  Во всех без исключения концепциях упомянутых русских философов один из атрибутов творчества обнаруживается именно в его обязательной религиозности, причем каждый раз  это положение обосновывается  различными доводами и аргументами. 

  Для  Ф.А. Голубинского центральной идеей и философской интуицией была проблема Бесконечного бытия. В своих исканиях он постоянно сталкивался с неописуемостью этого феномена чисто рациональным способом. Одновременно Ф.А. Голубинский  всегда подчеркивал наличность и неустранимость идеи бесконечного в уме человека. Согласно его взглядам, она как таковая даже логически предваряет всякое частное познание, но при этом решительно необъяснима из психической жизни самого человека. Идея бесконечности есть некий связующий мост внутри самого нашего ума, который позволяет человеку совершить переход от сфер наличной данности к внутреннему опыту, а на самом деле – к первоистокам  бытия.  При этом Ф.А. Голубинский утверждает, что сама идея о бесконечном не есть еще ясное созерцание бесконечного, а является лишь темным и тайным предчувствием последнего. Иными словами,  душа имеет лишь отпечаток бесконечного образа Единого,  и в идеале истинное познание, согласно воззрениям философа, должно быть живым, т.е. таким, чтобы в познающем было полное ощущение и созерцание глубины познаваемого предмета. Этой задаче в человеке отвечают только две способности.

Во-первых, это человеческий ум, который «один приемлет Бесконечное…ум в человеке есть высшая сила, в которой все прочие способности находят свое основание; в нас через нее  (высшую силу ума) содержится живой образ Существа Бесконечного» [2, вып.2, с. 63].

Во-вторых, это способность человеческого существа к непосредственному духовному восприятию Божества в форме живых чувственных образов, которые человек созерцает внутренним оком; именно эта способность максимально приближается к понятию творческого акта в контексте религиозного миропонимания.

Заметим, что Ф.А. Голубинский не выделяет эту способность самостоятельно, а рассматривает ее в органической связи с работой ума, усилиями воли, нравственной жизнью человека.  Что же касается вскрытой Ф.А. Голубинским  проблемы  Бесконечного бытия, то именно она -  связующий мост внутри самого нашего ума, который и  позволяет человеку совершать творческий переход от сфер наличной данности к внутреннему опыту, а на самом деле – к истинным  первоистокам бытия, причем  обязательно в контексте именно религиозного миропонимания. 

Другого религиозного мыслителя — Ф.Ф. Сидонского — всегда интересовала сама проблема философской мысли: «Философия – удивительная наука,  которая хочет встретиться с Божеством» [3, с. 298].  По Ф.Ф. Сидонскому, разум человека вовсе не простое явление, синтезирующее в себе лишь данные внешнего опыта. В разуме человека есть своего рода интуитивное начало, которое как бы предчувствует то, что мы находим в Откровении, поэтому Ф.Ф. Сидонский считает, что от внешнего и отвлеченного мышления человек должен восходить к религиозному созерцанию; тогда сама мыслительная способность  человека расширяется,  и он становится  в силах постигать «таинственный образ бытия и происхождения предметов» [3, с. 298].   На наш взгляд, внутреннее таинственное созерцание  цельного образа предметов и есть та творческая сила, которую Ф.Ф. Сидонский мыслит внутри религиозного опыта и которая делает акт познания человека приближающимся к истине. Здесь акт творчества представляется как выход за пределы данного и обыденного с помощью религиозного созерцания.

Ярчайшим философом и богословом был непосредственный ученик Ф.Ф. Сидонского — В.Н. Карпов. Он один из первых мыслителей, кто в рамках духовной философии поднимает проблему символизма и говорит о таинственных символах и связях, исходящих от Абсолюта и проницающих все бытие. В.Н. Карпов подчеркивает именно символический характер этих связей, так как считает, что подлинная истина и подлинное бытие сами по себе находятся и возможны лишь за пределами данного мира.  В связи  с этим В.Н. Карпов решительно отвергает целостный и абсолютный характер человеческого сознания и считает, что человек в реальном его бытии «отнюдь не есть существо безусловное, и мышление его не есть абсолютное, творческое» [3, с. 301].   Все связи с Абсолютом в человеческом мышлении и  бытии всегда носят лишь символический характер;  через эти символы как бы просвечивает иная реальность, непосредственное, но лишь догматическое знание о которой может дать только само Божественное Откровение.  По В.Н. Карпову, апофеоз творчества может носить только  символический характер, и  в силу этого  одна из задач творчества – видеть все большую тайну в бытии. В воззрениях В.Н. Карпова присутствует явно выраженное представление о некой непроницаемой границе между  внутренней духовной жизнью человека и  безмерным океаном духовного бытия, истоки которого уходят в Абсолют.

П.С. Авсенев  — философ, творчество которого было пронизано редкой гармонией мысли и веры, и потому, в отличие от В.Н.  Карпова, он не отделял непроницаемой границей внутреннюю духовную жизнь человека от  духовного бытия Абсолюта.  Более того, П.С. Авсенев считал, что факт открытости души для духовных воздействий как  раз и удостоверяет реальность всего, что выходит за пределы чисто человеческого опыта. П.С. Авсенев открывает  и описывает творчество как процесс непосредственного внутреннего созерцания,  не искаженный и не затуманенный  трагизмом и слепотой первородного греха, осуществляющийся в постоянной связи  человека с миром духовным,  истоки которого идут к Абсолюту. Отметим особо, что П.С. Авсенев,   утверждая  наличие    постоянной связи, в которой находится человек с миром духовным, концептуально объединяет  ее с актом творчества как процессом непосредственного внутреннего созерцания, обеспечиваемого именно этой связью, причем  не искаженной и не затуманенной  трагизмом и слепотой первородного греха.

П.Д. Юркевич знаменит и интересен как создатель совершенно неповторимой философии сердца. Его философская интуиция начинается с того, что мыслитель не считает внешнюю окружающую реальность первичной основой и фундаментом нашего не только духовного, но и просто психического опыта. П.Д. Юркевич утверждает: «Объяснить духовное начало  из материального  нельзя уже потому, что само этот материальное начало только во взаимодействии с духом таково, каким мы его знаем в нашем опыте» [5, с. 132].   Более того, П.Д. Юркевич считает, что сами идеи в человеческом уме организуются в единую мысль не посредством того, что есть, а посредством того, что должно быть. Это и есть основной путь к его философии сердца, в которой он также открывает у человека непосредственное знание-ощущение истины не как некой категории, а как живого, божественного бытия.

Иначе говоря, суть философии  сердца в том, что идеи в человеческом уме организуются в единую мысль не посредством данного, а посредством должного, и исходят они из сердца – от хранилища таинственного знания о Божественном бытии. По П.Д. Юркевичу,  творчество трактуется как  человеческая устремленность к трансцендентному,   «за грани мировой данности», причем с помощью чувствования истин Божественного бытия, идущих к человеку вовсе не извне, а изнутри,  от его собственного сердца,  — средоточия духовной жизни.

А.М. Бухарев  всегда ощущал и подчеркивал глубинное различие  божественной сферы и богословской мудрости, с одной стороны,  и мирской культуры,  с другой,  но при этом  всегда осуждал и бичевал «пугливость перед божественным» [3, с. 308].   В таком же ключе А.М. Бухарев  решал  проблему воссоздания православно-светской  культуры:  основную  причину отсутствия таковой он  видел в нежелании самих людей признать и постигнуть, что «творческие силы и идеи есть …не что иное, как отсвет того же Бога Слова» [3, с. 308]. 

Творчество В.Д. Кудрявцева-Платонова открывает вторую половину XIX века в истории развития философии в Духовных академиях России.  В.В. Зеньковский подчеркивает[3, с. 507-508], что именно этот исторический период – время формирования систем  в традиции  духовной философии в генеральном направлении к цельному, живому, единому знанию, предполагающему не отделение Откровения и богословия  от  философской культуры в единстве с научными воззрениями. В спектре данной проблематики и выделяется имя В.Д. Кудрявцева-Платонова – непосредственного ученика Ф.А. Голубинского, который сумел не только продвинуть, но и системно развить философско-богословские интуиции своего учителя.   Основой философского мироотношения Ф.А. Голубинского была идея бесконечного бытия,   во всей до конца не умопостигаемой сложности этого понятия. Для В.Д. Кудрявцева-Платонова центральным проблемным философским понятием, напрямую связанным с феноменом творчества,   является истина, которую однажды он охарактеризовал как «совпадение того, чем должен быть предмет, с тем, что он есть или бывает» [4, т.1, с. 23].  Фактически В.Д. Кудрявцев-Платонов — один из первых в среде духовных философов, кто, придавая понятию истины диалектическую сложность, переводит его рассмотрение из чисто онтологических рамок в сферу гносеологии.  Необходимость такого рода перехода сам  В.Д. Кудрявцев-Платонов обосновывает мыслью о глубинной сущностной  проблематике философии в целом.  Философия противоречила бы самой себе, если бы она начиналась с понятий важных и содержательных (как, например, понятие об абсолютном начале бытия), не обосновав эти понятия и не пройдя сложный путь к их постижению.  Иначе говоря, ответы на многие онтологические вопросы В.Д. Кудрявцев-Платонов пытается искать через особое, цельное  гносеологическое рассмотрение   тайны человеческого сознания, в глубине которого  мыслитель  выделяет как бы три реальности, или три пласта бытия: «наше сознание, — пишет он, — с той же необходимостью и несомненностью, с какой утверждает бытие собственного «я» и его состояний, утверждает и бытие «не я» или предметов, вне меня находящихся» [4, Т.5, с. 51-58].   Здесь пока наличествуют  две реальности, которые выделяет Кудрявцев-Платонов в сознании.  Первую реальность, или «бытие собственного «я» и его состояний»,   можно назвать конструктами  дискурсивного восприятия внешнего мира нашим сознанием, в которых причудливым образом соединяются феномены внешнего мира, проявленные  активностью самого человека.  Вторую реальность, или «бытие «не я», можно охарактеризовать как присутствие невидимого и не обусловленного в нашем сознании сугубо внутреннего мира, порождаемого воображением, грезами, мечтой, фантазией, иными словами, сложнейшим и непостижимо ярким спектром человеческих чувств и упований.  Заметим, что, на наш взгляд, область творчества напрямую принадлежит этой второй описанной В. Д. Кудрявцевым-Платоновым реальности. Но философ продолжает и развивает свою мысль, говоря о необходимости существования еще и третьей реальности: «идея абсолютного, совершенного бытия, в которой включается и момент абсолютного знания, оказывается третьим, основным началом нашего познания» [4, Т.5, с. 51-58].    Эта третья реальность и является глубинной религиозной основой всего мировоззрения и философских интуиций  В. Д. Кудрявцева-Платонова. Именно в религиозной сфере, в области абсолютно совершенного, Божественного бытия, для В.Д. Кудрявцева-Платонова только и возможна полнота и истинность познания, в которой достигается единство совершенного и наличного, мыслимого и желаемого, созерцаемого и сущего.

По В. Д. Кудрявцеву-Платонову, поиск смысла  и единства бытия  в нем самом изначально обречен на провал и поверхностное созерцание бледных феноменальных копий, а,  тем не менее,  только это и способен делать человеческий разум в формате философии и всяких наук.  Как философ и как  религиозный мыслитель В. Д. Кудрявцев-Платонов утверждает, что для постижения и приятия мира нужно обязательно выйти за его пределы и искать смыслы не в нем самом: «искать единства мира вне мира, т.е. в Существе, отличном от мира» [4, Т.1, с. 185].     И это уже религиозный путь, который  В. Д. Кудрявцев-Платонов пытается приоткрыть и осмыслить не только богословски, но и философски, создавая свою мировоззренческую систему. Смысл  и оправдание мирового бытия и мира философ может признать лишь в теснейшей связи с религиозным опытом, вершиной которого  является восприятие Бога как личного, живого и абсолютно совершенного Существа. В содержании  своей философской системы  В. Д. Кудрявцев-Платонов совершает  попытку органически соединить предельные антропоцентрические  вопросы гносеологии с онтологией и даже мистикой религиозного миропонимания и мироотношения. Углубляясь в проблему самого зарождения человеческой мысли, философ утверждает: «должно допустить в нашем уме существование не сознанных, или, точнее, не познанных элементов знания» [4, Т.1, с. 64],  т.е.  В. Д. Кудрявцев-Платонов в глубине сознания человека признает наличие непостижимой и не имманентной ему области, которая только и может выступать связующим пространством между человеком и Высшим Существом  в инобытии.   Можно предположить, что самым глубинным и свободным шагом в это пространство сознания и является высшее творчество, соединенное с поиском смысла мира и подлинного источника Красоты, которое принципиально не обусловливается фактами и реалиями внешней жизни  (недаром В. Д. Кудрявцев-Платонов всегда разделял акт познания как собрание материалов или -  как своего рода интроспекцию). Фактически Кудрявцев-Платонов говорит об особом пространстве, где только и возможно  возникновение подлинного творческого акта, и это пространство можно именовать нетварной областью нашего сознания. Именно там, согласно воззрениям мыслителя,  и обнаруживается теснейшее соединение гносеологии и онтологии, богословия и философии,  вообще рождается возможность великого синтеза всего человеческого знания и деятельности в живое и цельное знание, не отделимое от подлинного бытия и неразрушенного человека. Кудрявцев-Платонов утверждает: философия, являясь высшей среди всех мирских научных дисциплин, в итоге своих усилий и построений должна придти к признанию в качестве вершинного и главного единственного понятия: Абсолюта. Но оно само не может быть чисто философско-аналитическими усилиями раскрыто и осмыслено, ибо ближе  всего к  Абсолюту человек приближается лишь в области «не познанных элементов знания», столь сильно характерных для феномена творчества в высшем его проявлении.  Хотя даже творческого восхождения человека не достаточно на пути к Абсолюту, и  В.Д.  Кудрявцев-Платонов всегда подчеркивает, что положительное, смысловое раскрытие Божества немыслимо вне Откровения, и потому в своей мировоззренческой системе он ищет органического соединения творческих усилий философского дискурса и потенциала религиозной догматики.

Исходя из наличия трех реальностей в сознании человека,  философ приходит к поразительным, но вполне обоснованным и глубоким выводам; приведем здесь только некоторые  из них, напрямую касающихся  сущности феномена творчества. В  первой реальности, где и сосредоточены основные усилия философии и наук, по Кудрявцеву-Платонову, совсем     нет творчества, под которым Кудрявцев-Платонов  понимает активность человека только на самом высшем уровне, -  активность, способную действительно  дотянуться до полноты и истинности познания путем постижения глубинного   единства совершенного и наличного, мыслимого и желаемого, созерцаемого и сущего, до «момента абсолютного знания» [4, Т.5, с. 51-58].   

Другой,  не менее великолепный вывод  философии творчества у В. Д. Кудрявцева-Платонова -  его утверждение о  том, что  постижение таинств  мира возможно только путем обязательного  выхода за его пределы. В этом плане  истинное  творчество рассматривается мыслителем  в качестве особого способа поиска  смысла мира совершенно не в нем самом: «искать единства мира вне мира, т.е. в Существе, отличном от мира» [4, Т.1, с. 185].    Творчество  целиком направлено на постижение внутренних смыслов и глубинной реальности, оно теоцентрично, ничего общего не имеет с реальностью, проявленной через  причинно-следственные отношения, то есть  с постигнутой человеком окружающей действительностью.  В этом плане даже  философия, являясь высшей среди мирских научных дисциплин, в итоге всех своих усилий и построений недостаточна для приближения человека к Абсолюту. Кудрявцев-Платонов, как и другие  русские религиозные мыслители,    именно феномен творчества   рассматривает как один из способов восхождения человека к инобытию, сущность которого -   Совершенство и Абсолют.

Итак, философские воззрения религиозных мыслителей  духовных академий  упомянутого исторического периода на феномен творчества, при всем их концептуальном и содержательном различии, сходятся и  едины в одном: они  трактуют творчество как  особую активность,  принципиально ориентированную на смыслы инобытия, на постижение  Абсолюта, на движение  к сокровенным  тайнам.  Творчество  каждый их этих мыслителей понимал как некое  приближение  (и даже переход!)  в иную реальность, которую все они, безусловно, представляли в религиозном ключе русского православия. Можно смело утверждать, что именно такие высокие определенности  и начала – некие пограничные критерии и характеристики именно настоящей, истинной и глубокой философии творчества, в развитие идей которой сумели вложить свой большой талант и духовные откровения наши великие отечественные  мыслители – философы и богословы духовных академий России.

 

И.В. Батурина

             

УДК 124.4

 

Список литературы

 

1. 1. Бердяев Н.А. Смысл творчества. Опыт оправдания человека. М., АСТ, 2011. 688 с.
2. 2. Голубинский  Ф.А. Лекции по философии. Вып.2. М.: Типография Л.Ф. Снегирева. 1884. — 96 с.
3. 3. Зеньковский В.В. История русской философии. М.: «Академический проект»,  2001. 880 с.
4. 4. Кудрявцев-Платонов В.Д. Сочинения в 6 т. Сергиев Посад: Собственная типография,   2-я типография А.И. Снегиревой, 1898-1914.

5.    Юркевич П.Д. Из науки о человеческом духе: Очерки по философии и богословию. М.: URSS,  2011. 248 с.